Талисман. Волшебные вещи I - Татьяна Латукова

Меня отвозят в больницу. Поскольку я поцарапалась стеклами, мне нужны перевязки, капельницы и круглосуточный медицинский уход. Мое собственное мнение в расчёт не принимается. (Я даже не уверена, что мои писки протеста вообще были хоть кем-то услышаны.) Утром я возвращаюсь домой и к обычной жизни.

Дни идут за днями, но ни Чародей, ни Шут не дают о себе знать. Что поделать. Важные государственные дела. Я понимаю.

Гастроли складываются неудачно. Но не потому, что мы плохо танцуем. В прессе один за другим вспыхивают скандалы. Мне припоминают все мыслимые и немыслимые грехи. Я участвую в оргиях, продаюсь богатым парням, я сделала восемь абортов, у меня три тайных ребенка. За мной вдруг обнаруживается шлейф старой истории о мафии. Я поддерживаю контакты с мафией, работая наводчицей на богатые особняки. Но это ещё цветочки. Я развлекаюсь с малолетними рабынями. Я избила и задушила несовершеннолетнего мальчика. Я изнасиловала дочку своей школьной подруги и растлила сиамских близняшек.

Потом в дело вступает тяжёлая артиллерия. В двух странах против меня выдвинуты обвинения в финансовых махинациях. Благотворительный фонд, который я поддерживала, становится объектом нападок и резкой критики. Нецелевое использование средств, приписки, махинации и все подобное. Я попала под гусеницы судебного бульдозера, и он утаскивает меня в болото бесконечных разбирательств.

В интервью я вынуждена говорить не о танцах, а очень спокойно и взвешенно опровергать всю эту ерунду. Но мне не верят. Смаковать подробности сальных историй куда как приятнее.

С каким-то отчаянием я понимаю, что вся моя работа по пропаганде нашей культуры и искусства перечеркивается несколькими броскими заголовками. Кому, в самом деле, интересна какая-то там культура, когда можно почитать о том, как звезда развращает сиамских близняшек?

Травля спланирована и оплачена, но от знания этого факта не легче.

После последнего представления, в котором я уже не танцую, я отправляюсь на большой государственный приём. В сопровождении неожиданно прилетевшего «с самолёта на бал» Шута. Он невпопад смеётся и веселится, но я понимаю, что его явление неспроста.

В-общем, мои отношения с Шутом журналисты рассматривают как прессинг со стороны диктатуры. Вроде бы главный опричник тирании время от времени лично стреножит бойкую попрыгунью. Чтобы не слишком свободной себя чувствовала. В текущем раскладе его появление во время гастролей наверняка объяснят напряжённостью в стране. А раз меня надо сторожить, то, значит, у меня есть мысли снова свалить из той страны. И разные мыслители из этого всего сделают парадоксальный вывод, что творческие крысы первыми отплывают с корабля тирании, интуитивно чуя близкое его затопление. Всё это очень далеко до реалий. Но смешно.

Появление Шута на приёме не проходит незамеченным. Ещё бы. Обычно он одевается и ведёт себя достаточно неприметно. На этот раз он приводит меня в искреннее восхищение, нацепив парадную генеральскую форму с кучей бряцающих цацок на груди. Хорош, ну до невозможности.

Несмотря на обаятельные улыбки, то, что рассказывает Шут, совсем не весело. Война с Герцогом будет. Теперь весь вопрос в том, когда конкретно.

Пряник, похоже, совсем ума лишился. Герцог хочет забрать талисман Чародея, чтобы обрести волшебную силу и чудодейственным заклинанием превратить герцогство в цветущую долину? Ну и причём здесь талисман? Я знаю это заклинание Чародея. Я и сама им пользуюсь, причём без всяких кристаллов. Оно простое, как звезда на ночном небе. Всего одно слово. И восклицательный знак. Работать!

Слушай, Шут, ну отдал бы Чародей ему кристалл этот. Себе бы новый вырастил. Вон, повсюду детские наборы для выращивания такой же магии продаются. Это только предлог? Чародей наладил производство и перестал покупать всё, что можно и нельзя, в герцогстве. Поэтому тиранию желательно разбомбить и привести в предыдущее состояние мракобесного коррупционизма. Это всем выгодно, и мировое сообщество вздохнет спокойно.

Мировое сообщество в данном случае – это три важных пупка из сверх-держав. Один боится какого-нибудь переворота в своей закоснелой стране столетних королев и поэтому агрессивно неприязненно относится лично к Чародею. Второй недоволен, что территория, которую он считал вроде как относящейся к своим бескрайним просторам, внезапно оказалось очень независимой и как-то странно далёкой от его просторов, хотя граница вроде бы проходит всё там же. Третий бесится из-за того, что миллиарды коррупционизма каким-то волшебным образом оказались всё же изъяты со счетов заокеанских мегабанков.

Да и война – выгодное дело для тех, кто остается в стороне от сражений.

Опа-попаньки. Какие люди… Значит, Шут знал, что Герцог собирается на этот приём. Эй, любитель цветочков, так мы в цирке? Нет? Мы в театре военных действий? Вот это поворот. А я в этом театре кто? Бомба? Секс-бомба? Ты, негодяй такой, не думал о карьере сутенёра? Ты им был?! Ладно врать, я не верю.

Цветничок на продажу передрался из-за тебя, были жертвы, и принц страны садовников посадил тебя в тюрьму? Эта не та самая байка, в которой Чародей спустился к тебе из стратосферы? Ах, это случай с отравленным кактусом. И когда одна из красоток цветника победила, как она тебя убила? Утопила в бассейне с пираньями? Творческая женщина.

Кого я вижу! Герцог! Да ты ли это, мой старый друг! Ты красив, как никогда. Не смейся, я почти серьёзно. Мое сердечко даже подозрительно трепыхнулось. Пара искорок того большого пожара, пожалуй, ещё жива, а?

Я непревзойденная звезда всех времён и народов. Я очаровательна и неподражаема. Я шикарна и обольстительна. Я… Этакой павой заслушавшись песен этого соловушки, я и сама не замечаю, как оказываюсь практически в объятиях Герцога. Ага, милый мой пряник, а твой пыл ко мне не угас. Но полегче на поворотах, ещё раз так лапнешь – дам в морду, не боясь никаких скандалов. Мне уже одним больше, одним меньше, хуже не будет.

Пряничек, а вот мне только что Шут страшные вещи про тебя рассказывал. Будто бы ты собираешься мой театр бомбить? И балетную школу? Скажи мне, скорее, что это подлый обман! Вот, Шут, ты видишь, как всё просто.

Шут переходит на язык герцогства и уверенно что-то задвигает на нём минут пять. Герцог покрывается пятнами и отвечает куда более эмоционально. Шут с улыбкой что-то доказывает, Герцог нервно обрывает его, не давая договорить. Эти двое использовали меня как предлог для встречи. А встреча нужна была для очных переговоров. Ни один из них не стал бы подходить к противнику в открытую. С дипломатической встречей тоже вроде бы много проблем. А вот так потрепаться возле моего декольте будет приличным со всех сторон.

Я не понимаю тонкостей. Но общую канву разговора улавливаю.

Чародей согласен отдать талисман, он согласен хоть чёрта лысого отдать, но ему нужны гарантии ненападения, и он настаивает на отводе войск герцогства от своих границ. Герцог тупо хочет кристалл без всяких гарантий. И даже пробалтывается, что когда талисмана у Чародея не будет, сам боженька захочет, чтобы он раздавил тиранию.

Я чувствую закалённую временем ненависть Шута. Я вижу, как первобытная злоба прорывается сквозь аристократизм Герцога. Я кожей ощущаю гнетущую атмосферу между мужчинами и с отстраненной грустью понимаю, что здорово заблуждалась в своей наивной мысли, будто женщина может предотвратить войну.

Шут вытаскивает меня из лап Герцога. Практически силой. Решительным движением он притягивает меня к себе, и на этом диалог врагов заканчивается. Последняя попытка найти компромисс проваливается, как и все предыдущие. Мировые пупки могут начинать подсчитывать, сколько заработают на этой прекрасной афёре с войной.

Передача принцессы из рук диктатуры в руки монархии проходит быстро и без лишних сантиментов. В неприметном углу чужой столицы с двух сторон безлюдного переулка останавливаются автомобили. Мужчины выходят и распахивают дверцы задних сидений.

Две курочки выпархивают из битой и грязной машины, взятой напрокат, и быстро пересекают переулок. Я крепко держу принцессу за руку, зная, что некие неожиданные порывы ей по-прежнему свойственны, несмотря на все лекарства и терапии. Усадив синеглазку в чистенькую понтовую машину, хотя и тоже прокатную, я посылаю Герцогу воздушный поцелуй и счастливую улыбку наивной идиотки. Но повернуться к нему спиной и преодолеть спокойно тот же переулок в обратную сторону, оказывается изрядным испытанием для моих нервишек. Ну не экстремалка я.

А что делать? Принцесса до обмороков боится всех людей Шута, да и к нему самому относится крайне настороженно.

Отъехав пару кварталов, мы с Шутом бросаем машину и уходим от места встречи какими-то закоулками. Будет, о чём написать в мемуарах.